Gashek Блог Самоходки на трофейных шасси. Трофейные танки Красной Армии. На «тиграх» на Берлин!
Трофейные танки Красной Армии. На «тиграх» на Берлин!
Коломиец Максим Викторович
Самоходки на трофейных шасси.
В начале 1942 года при оставшемся в Москве филиале ОКБ-16 техническим советом наркомата вооружения (НК.В) создается Отдельная конструкторская группа, которую возглавил инженер Е. В. Синельщиков. Группа получила задачу начать разработку проектов самоходных артиллерийских установок на различных шасси. Причем в качестве базы предлагалось использовать уже отработанные в производстве образцы. В кратчайшие сроки конструкторы разработали варианты самоходок на шасси грузовика «Студебеккер», тягачей СТЗ-НАТИ и «Коминтерн».
17 марта 1942 года представители арткома ГАУ КА предложили техсовету наркомата вооружения рассмотреть целесообразность «замены на трофейном немецком самоходе, именуемом „Артштурм“, 75-мм немецкой пушки отечественной 122-мм гаубицей М-30 образца 1938 года».
Техсовет поручил выполнение этой работы отдельной конструкторской группе Синельщикова, которая выполнила ее в исключительно короткий срок. Уже 6 апреля 1942 года проект, именовавшийся как 122-СГ, рассмотрели члены арткома, после чего он был утвержден заместителем начальника ГАУ и председателем арткома генерал-майором Хохловым. При этом в протоколе заседания, на котором рассматривались вопросы самоходной артиллерии, отмечалась необходимость срочного изготовления опытного образца СГ-122.
В проекте машины предусматривалось использовать без изменений вращающаяся часть гаубицы М-30. В качестве нижнего станка применялась тумба специальной конструкции, которую предполагалось отливать. Из-за значительно больших габаритов М-30 (по сравнению с 75-мм пушкой StuG III) рубка самоходки увеличивалась по высоте на 100 мм.
В результате установки М-30 на StuG III масса последней, по расчетам, увеличивалась примерно на 2500 килограмм за счет самой гаубицы (120 кг), боекомплекта (900 кг) и дополнительных бронелистов (400 кг).
В ходе обсуждения отмечалось, что «вследствие навешивания бронезащиты на противооткатные устройства гаубицы М-30 имеется сомнение в сохранении усилий на подъемном и поворотном механизмах».
В заключении по проекту говорилось:
«1. Представленный эскизный проект 122-мм гаубичной самоходной установки 122-СГ на базе шасси трофейного самохода „Артштурм“ одобрить и принять для разработки технического проекта и изготовления опытного образца с внесением изменений согласно замечаний.
2. Просить наркомат вооружения об определении производственной базы для производства перевооружения трофейных самоходных установок „Артштурм“ отечественными 122-мм гаубицами М-30 обр. 1938 г.
3. Просить распоряжения начальника ГАБТУ КА о срочном восстановлении двух машин „Артштурм“ и передаче их заводам НКВ».
Для изготовления опытного образца самоходки, получившей обозначение СГ-122, нарком вооружения Д. Устинов 24 апреля 1942 года подписал приказ № 217с, которым предписывалось организовать на заводе № 592 НКВ (Мытищи Московской области) специальное конструкторское бюро для работ по новым машинам. Чтобы обеспечить сборку опытных СГ-122 начальник ГАБТУ КА генерал-лейтенант Я. Федоренко отдал распоряжение об организации ремонта трофейных «артштурмов» на рембазе № 82 в Москве.
13 апреля 1942 года председатель техсовета НКВ Э. Сатель направил начальнику ремонтного управления ГАБТУ КА бригадинженеру Сосенкову следующий документ:
«Секретно.
В соответствии с решением, принятым Зам. Наркома Обороны СССР генерал-лейтенантом танковых войск т. Федоренко о перевооружении трофейных „артштурмов“ 122-мм гаубицами обр. 1938 года на заводе № 592 прошу Вас дать необходимое распоряжение о ремонте и доставке на завод № 592 четырех трофейных „артштурмов“. Для ускорения всех работ первый отремонтированный „артштурм“ необходимо доставить на завод до 25 апреля».
Здесь следует сказать, что большая часть оборудования и рабочих завода № 592 в подмосковных Мытищах (до войны Мытищинский вагоностроительный завод, ныне — Мытишинский машиностроительный завод) ещё в октябре-ноябре 1941 года была эвакуирована. К февралю 1942 года на предприятии насчитывалось всего около 2000 рабочих и 278 станков, из которых 107 требовали капитального ремонта. Основной продукцией завода на тот момент было производство корпусов ручных гранат, авиабомб, литье опорных плит для 82-мм миномётов и постройка зенитных бронепоездов.
В кратчайшие сроки созданное на заводе № 592 конструкторское бюро, которой возглавил инженер Каштанов, разработало на основе эскизного проекта рабочие чертежи, и в середине июня 1942 года был готов опытный образец СГ-122 (кстати, аналогичный проект перевооружения 122-мм гаубицей М-30 завод № 592 разработал и для танка Т-34, такую машину изготовили здесь осенью 1942 года).
На боевой рубке штурмового орудия (с демонтированной крышей) наваривалась простая призматическая коробка из 45-мм (лоб) и 35–25-мм (борта и корма) броневых листов. Лобовые листы базового StuG III усиливались дополнительными 20-мм экранами. Внутри боевого отделения на месте станка 75-мм орудия StuK 37 был смонтирован новый станок для гаубицы М-30. Сама же 122-мм гаубица использовалась практически без изменений, лишь для достижения достаточной устойчивости качающейся части в уравновешивающий механизм добавили по одной специальной пружине в каждую его колонну. Кроме того, для обеспечения выхода объектива панорамы прицела над крышей боевого отделения, между коробкой прицела и его корзиной установили специальную втулку.
Самоходка позволяла вести стрельбу как с места, так и с хода, осуществляя быстрый перенос огня на другие цели разворотом на гусеницах и вести приблизительное прицеливание с помощью простейшего визирного приспособления у водителя (в виде двух пластинок).
Возимый боекомплект (50 выстрелов) размещался следующим образом. Снаряды (по одному, два или три) укладывались на специальные металлические полки, закрепленные вдоль задней стенки и бортов боевого отделения. Верхний ряд снарядов фиксировался в своих опорах брезентовыми ремнями, а нижние прижимались полками, установленными сверху. По мере использования снарядов полки откидывались вверх, удерживаясь в таком положении пружинами.
Гильзы с зарядами устанавливались на полу боевого отделения в специальные пазы, и фиксировались закраинами своих фланцев. От выпадения они удерживались специальной пластинчатой пружиной, которая утапливалась вниз при выдвижении гильзы из паза. В походном положении гильзы дополнительно закреплялись ремнями с пряжками. Отмечалось, что размещение боезапаса в самоходке удобное, что «способствует повышению скорострельности». Для облегчения заряжания гаубицы на цапфенной обойме закрепили специальные лотки для досылки снарядов.
Экипаж СГ-122 состоял из пяти человек: механика-водителя, командира, он же наводчик по горизонтали (располагался за механиком-водителем левым боком вперед), позади него так же боком по ходу машины располагался первый заряжающий, напротив командира правым плечом по ходу машины располагался наводчик по вертикали (гаубица М-30 имела раздельную наводку), а за ним также правым плечом вперед стоял второй заряжающий.
Для входа-выхода экипажа в машине имелось два люка. Основной размешался в корме рубки, а резервный находился перед наводчиком по вертикали.
Для того, чтобы защитить экипаж от пороховых газов при интенсивной стрельбе использовались противогазные маски, «соединенные шлангами двойной длины с забортным свежим воздухом, минуя противогазные коробки (к которым шланги присоединяются только в момент химтревоги». Если огонь велся с закрытых позиций, для вентиляции использовались открытые люки.
В установке имелось место для монтажа радиостанции 9-Р «Тапир» и ТПУ-4бис. Обязанности радиста должен был выполнять «малозагруженный номер расчета — вертикальный наводчик».
Отмечалось, что перевооружение «артштурмов» может быть осуществлено на заводе «при подготовленных деталях и нарезанной броне (из трофейных или разбитых танков) в течение 10–12 дней». По первоначальным прикидкам перевооружение не должно было требовать большой затраты станко-часов, так как «все детали простые и в большинстве выполняются огнерезкой и электросваркой».
В период с 20 по 30 июня 1942 года опытный образец СГ-122 прошел заводские испытания (на полигоне завода № 8 под Москвой). На них проверялись общая прочность конструкции и отдельных её узлов, удобство обслуживания самоходки, а также скорострельность, устойчивость при стрельбе и ходовые качества.
В ходе испытаний выяснилось, что время перехода самоходки из походного положения в боевое составляет от 19 до 27с, а время переноса огня по азимуту на углы 15, 45 и 90 градусов, разворотом машины на месте с грубым наведением орудия на новую цель при помощи визира с последующей точной наводкой по панораме и производством выстрела — от 16 до 22 с.
Проверка удобства работы орудийного расчета в противогазах при сильном задымлении боевого отделения показала, что это заметно не снижает работоспособности орудийного расчета. Задымление осуществлялось сжиганием в течение 15 минут в трех пустых гильзах, установленных на полу боевого отделения, промасленной ветоши «с накоплением дыма периодическим задраиванием люков». В это время экипаж находился в противогазах, соединенных удлиненными шлангами с наружным воздухом и «производил боевые действия при гаубице».
Испытания пробегом составили 75 километров по различным дорогам и бездорожью, и показали «удовлетворительные ходовые свойства шасси, его хорошие управляемость и проходимость через препятствия».
В заключение отчёта говорилось, что самоходная установка СГ-122 выдержала заводские испытания и подлежит передаче на полигонные испытания.
Следует сказать, что руководство ГАБТУ КА отнеслось к испытаниям и перспективам серийного изготовления СГ-122 весьма прохладно. Например, на письме, направленном 2 июля 1942 года председателем арткома ГАУ Хохловым заместителю начальника ГАБТУ КА генерал-майору Лебедеву с просьбой о проведении ходовых испытаний СГ-122 на полигоне в Кубинке, последний написал следующую резолюцию:
«Это совершенно несерьезная затея „игра в испытания“. „Артштурмов“ у нас нет. из ремонта их не выпускают. Если починили 2–3 штуки, то необходимо их, не мешкая, направлять на фронт, как мы это делаем с трофейными танками, которых отремонтировали гораздо больше, чем „артштурмов“».
Спустя несколько дней. 11 июля, Лебедев направил Хохлову письмо, в котором писал:
«В связи с тем, что количество имеющихся трофейных немецких машин „Артштурм“, пригодных для дальнейшей эксплуатации (после ремонта) исчисляется единицами, считаю установку на них 122-мм гаубицы обр. 1938 г. и испытание опытного образца такой установки, нецелесообразным».
Тем не менее, полигонные испытания опытного образца СГ-122 по инициативе ГАУ КА прошли с 25 июля по 16 августа 1942 года на Софринском артиллерийском полигоне в объеме 234 выстрела и 50 километров пробега. В целом отмечалось, что кучность и скорострельность (при малых углах возвышения — 11–12 выстрелов в минуту, при больших — 5 выстрелов в минуту) у СГ-122 вполне удовлетворительные и практически соответствующие таковым для 122-мм полевой гаубицы М-30. В процессе ходовых испытаний отмечался недостаточный обзор с места механика-водителя (особенно вправо по ходу) и трудность вождения самоходки по пересеченной местности из-за смешения центра тяжести машины вперёд.
При изготовлении новых образцов СГ-122 комиссия, испытывавшая опытный образец, рекомендовала смонтировать откидные сиденья для экипажа и установить защиту панорамы гаубицы (в виде секторного броневого колпака).
Несмотря на нежелание (в общем-то обоснованное) ГАБТУ КА заниматься СГ-122, руководство ГАУ КА и наркомата вооружения сумело «пробить» свою машину на самом верху. В результате, 19 октября 1942 года И. Сталин подписал постановление Государственного Комитета Обороны, которым предусматривалось изготовить 120 самоходок СГ-122 на «базе трофейных танков Т-3, Т-4 и „Артштурм“» и формировании из них десяти артдивизионов. Этим же постановлением утверждался график подачи ремонтных машин на завод № 592 со стороны ГАБТУ КА:
Октябрь — 20 штук;
К 15 ноября — 10 штук;
К 1 декабря — 20 штук;
К 15 декабря — 20 штук;
К 1 января 1943 года — 25 штук;
Итого до конца года — 95 штук.
А так как такого количества трофейных шасси, пригодных к восстановлению, рембазы ГАБТУ КА не имели, 27 октября 1942 года командующие автобронетанковыми войсками всех фронтов получили следующий приказ заместителя наркома обороны генерал-лейтенанта танковых войск Федоренко:
«В самый кратчайший срок собрать с фронтов все трофейные машины указанных марок как находящиеся в строю, так и не ходовые, требующие ремонта.
Танки Т-3, Т-4 и „Артштурм“ подлежит немедленно направить в Москву, на завод № 592, где они будут ремонту и реконструкции с постановкой на них соответствующего артиллерийского вооружения.
Прошу Вашего распоряжения:
1. О производстве точного подсчета имеющихся на Вашем фронте трофейных танков Т-3, Т-4 и „Артштурм“ и высылке в ГАБТУ КА к l.l 1.42 г. точных сведений об этих машинах.
2. О немедленном направлении казанных трофейных машин по адресу: Москва, Мытищи, завод № 592 Наркомата вооружения».
Однако поставить трофейные шасси в срок и в нужном количестве не удалось. Причин этому было несколько — как малое количество трофейных танков и САУ нужных марок, так и сложности с их ремонтом из-за отсутствия запчастей и агрегатов. В результате, директор завода № 592 Панкратов направил жалобу по этому поводу наркому вооружения Д. Устинову, а тот, в свою очередь, 17 ноября 1942 года переадресовал ее начальнику ГАБТУ КА Федоренко:
«Согласно решения ГКО № 2429сс от 19 ноября 1942 года ГАБТУ КА должен поставить заводу № 592 на программу ноября месяца 30 штук „Артштурм“ и Т-3.
На ноябрьскую программу завод № 592 ни одной машины не получил, что привело к невыполнению постановления ГКО о сдаче 10 машин к 15 ноября.
Последующая задача в ноябре также под угрозой срыва из-за непоставки Вами машин „Артштурм“ и Т-3 согласно решения ГКО.
Прошу Вас принять самые решительные меры по обеспечению завода № 592 машинами под монтаж, сообщив точных график сроков поставки».
В ответ на это письмо заместитель начальника ГАБТУ КА генерал-майор Лебедев 19 ноября 1942 года сообщал Устинову:
«Сообщаю, что заводу № 592 нами поставлено в октябре 13 отремонтированных танков (в том числе один Т-4) и до 15 ноября ещё 11 танков. Всего до 15 ноября поставлено, не считая Т-4, 23 танка при заданной к этому сроку программе 30 штук.
Недовыполнение программы на 7 единиц объясняется трудностью освоения ремонта трофейных машин и наступившими холодами, значительно осложнившими ремонт и регулировку.
Нами принимаются меры для обеспечения в дальнейшем поставки машин точно по заданному графику.
Из вышеизложенного видно, что завод № 592 не имеет оснований объяснять полный срыв программы выпуска машин в октябре и 15 дней ноября не поставкой под монтаж 7 единиц.
Прошу Вас указать заводу на необходимость более тесного взаимодействия с нашим ремонтным заводом, поставляющим танки».
Но, видимо, руководство завода № 592, не справляясь с полученным заданием по СГ-122, решило «спихнуть» вину на военных, которые не поставили ремонтные трофейные шасси в срок. В ответ на такие заявления заместитель начальника ГАБТУ КА Лебедев 28 ноября 1942 года вновь направил в наркомат вооружения письмо, в котором писал:
«Сообщаю, что по постановлению ГКО № 2429 программа поставки заводу № 592 отремонтированных трофейных танков Т-3 и „Артштурм“ за октябрь не выполнена на 7 единиц. Это недовыполнение программы даёт заводу лишь формальное основание для заявления о срыве программы сдачи машин. По существу же завод № 592 не сдал и тех 10 танков, которые были поставлены ему даже ранее назначенного срока.
Завод № 592 имеет готовые чертежи на монтаж установки и за период задержки 7 танков мог произвести подготовительные работы с тем расчетом, чтобы сократить длительность технологического цикла в дальнейшем и программу наверстать. Завод не сделал этого потому, что люди его были заняты на монтаже первых 10 машин и простоя не имели. Это подтверждается тем, что начиная с 20 ноября, несмотря на наши требования, завод отказывается принимать готовые танки, мотивируя это отсутствием рабочих мест в цехе.
Относительно качества ремонта танков сообщаю Вам, что все машины прошли предварительные испытания и прияты заводом № 592.
Не отрицая отдельных дефектов ремонта можно быть уверенным, что если в процессе монтажа установки машинам не будут нанесены повреждения, и надежность ходовой части и трансмиссии посте установки на нее СГ проверена расчетом и испытанием, то не возникает никаких сомнений в том, что машины будут пригодны для поставки их в Армию.
Вас убедительно прошу указать заводу № 592 на более внимательное отношение к материальной части танков в процессе монтажа СГ, так как при работе с первой партией имели место крайне нежелательные явления, как то: у многих машин были побиты контрольные приборы, водной машине передний торсион был приварен к постаменту пушки, одна машина была разморожена и возвращена в повторный ремонт.
Со своей стороны принимаю все меры к поставке танков в срок и непрерывному улучшению качества ремонта».
Кстати, на эту дату — 28 ноября — на заводе № 592 имелось готовых к сдаче лишь четыре машины СГ-122, хотя по плану должен был к концу месяца сдать уже 30 самоходок.
Признавая вину за поломки готовых СГ-122 и шасси для них, происходивших по вине испытателей завода № 592 из-за незнания немецкой матчасти, 4 декабря председатель техсовета НКВ Э. Сатель попросил военных о выделении предприятию «бригады в количестве трёх человек во главе с механиком-водителем для обслуживания ходовых частей, системы управления и моторного отделения трофейных „Артштурмов“».
Кроме того, на Донской, Сталинградский и Юго-Западный фронты, войска которых окружили 6-ю немецкую армию под Сталинградом, 4 декабря 1942 года выехали представители ГАБТУ КА. В задачу последних входило получить от каждого фронта в течение декабря по 70–80 штук трофейных танков Т-3, Т-4 и «Артштурм», предназначенных для изготовления СГ-122.
Но, несмотря на принимаемые меры, выполнить программу по этим самоходкам не удалось, причем главным образом по вине завода № 592. Справедливости ради стоит сказать, что это предприятие не имело ни необходимого оборудования, ни специалистов, ни площадей для выполнения поставленной задачи. Кроме того, помимо самоходок завод имел большой план по изготовлению корпусов мин, авиабомб, минометных плит и бронепоездов ПВО. Эти задания «забирали» на себя большое количество оборудования и рабочих.
Ход работ по изготовлению СГ 122 по состоянию на 5 декабря 1942 года можно узнать из следующего документа:
«Справка о ремонте и поставке заводу № 592 танков Т-3 и „Артштурм“.
1. Общее количество сданных заводу № 592 по актам 31
Из них:
А), готовых — 10;
Б), в цеху на монтаже артсистем — 15;
В), не заведенных в цех из-за отсутствия места — 6;
2. На пути из Казани с ремзавода № 8–11;
3. В заделе на ремзаводе № 82 со сроком готовности к 10 декабря 1942 года — 6;
4. В заделе на ремзаводе № 8 со сроком готовности к 15 декабря 1942 года — 19
ИТОГО — 67».
По состоянию на 19 декабря 1942 года ситуация с поставкой трофейных шасси на завод № 592 выглядела следующим образом (см. таблицу).
ТАНКИ PZ. III И САУ STUG III ТАНКИ PZ. IV* ВСЕГО
Отремонтировано и сдано заводу № 592 31 — 31
Прибыли с ремзавода № 8 из Казани 13 декабря и не сданы заводу № 592 8 3 11
Имеется у филиала № 1 ремзавода № 82 готовых к сдаче 2 2 4
Закончены ремонтом и отгружены из Казани 5 — 5
Итого 46 5 51
Имеется в ремонте и будет готово к 1 января 1943 года 19 3 22
Имеется в ожидании ремонта 5 7 12
Отправлено с фронтов представителями РЭУ ГАБТУ КА** 14 4 18
Итого 38 14 52
ВСЕГО*** 84 19 103
Примечания.
* Танки Pz. IV заводом № 592 для перевооружения не принимались.
** Из числа поступающих с фронтов танков 30–35 % для ремонта не пригодны.
*** Отгружено в Алма-Ата для участия в киносъемке отремонтированных танков Pz. III — 1 шт. и Pz. IV— 1 шт. не учтенных в общем количестве.
Однако уже 27 декабря 1942 года ситуация коренным образом изменилась. Дело в том, что в этот день И. Сталин подписал постановление ГКО № 2661сс, согласно которому на вооружение Красной Армии принимался легкий танк Т-80, разработанный на ГАЗе. Для серийного выпуска этой машины выделялся завод № 592. который передавался из наркомата вооружения в наркомат танковой промышленности и получал при этом новый номер — № 40. Первые Т-80 предписывалось сдать уже в апреле 1943 года в количестве 25 штук. В связи с этим выпуск СГ-122 прекращался с 1 февраля 1943 года, при этом в январе завод № 40 должен был собрать и сдать 10 таких машин из имевшегося задела.
Всего же за 1942–1943 года завод № 592 (№ 40) собрал 26 самоходных установок, включая первый опытный образец. Причём эти машины, несмотря на их небольшое количество, даже успели повоевать. История их боевого применения такова.
1 января 1943 года началось формирование 1435-го самоходно-артиллерийского полка, командиром которого назначили майора Г. М. Остапенко, заместителем командира по политчасти подполковника А. С. Елисеева, начальником штаба капитана Г. Е. Могильного с 14 января начались занятия с механиками-водителями по изучению самоходок СУ-76 (СУ-12). К концу месяца полк получил 8 СУ-76 и 7 СУ-122 (на базе танка Т-34). Однако к 28 января все СУ-122 передали в другие части, а полк стал получать СГ-122 (на трофейных шасси) с завода № 40 (бывший № 592). В журнале боевых действий полка от 5 февраля 1943 года сообщалась, что приемка самоходок СГ-122 «тормозилась из-за недоукомплектованности машин», так как завод их совершенно не подготовил, многие из них имели дефекты производственного характера и требовали ремонта. Тем не менее, к 7 февраля в 1435-м полку имелось семь, через два дня — девять и к 15 февраля — шестнадцать СГ-122 (а также девять СУ-76).
На следующий день начались занятия по устройству, вождению и регулировке самоходок. В тот же день четыре СГ-122 передали в распоряжение Учебного центра самоходной артиллерии, а двенадцать осталось в полку.
20 февраля 1943 года полк получил приказ о погрузке на железнодорожные платформы и отправке на фронт. Спустя четыре дня часть разгрузилась на станции Дабужа, а к 3 марта сосредоточилась в населенном пункте Макиаки, где перешла в распоряжение 9-го танкового корпуса 10-й армии Западного фронта.
К этому времени в составе 1435-го самоходно-артиллерийского полка числилось 9 СУ-76 (СУ-12), из которых три машины находились в ремонте, и 12 СГ-122. Из числа последних боеспособными были только восемь: у одной самоходки оказался разбит фрикцион (предназначалась для сдачи на рембазу 10-й армии из-за отсутствия запчастей), у другой — обрыв шатуна, еще на двух вышли из строя опорные катки и ремень вентилятора.
6 марта семь СУ-76 и семь СГ-122 из состава 1435-го самоходно-артиллерийского полка сосредоточились в районе населенного пункта Крестьянская гора с задачей поддержать атаку 248-й танковой бригады 9-го танкового корпуса по овладению деревней Нижняя Акимовка.
Атака началась в 10.45 6 марта 1943 года после артподготовки. В ходе боя самоходки израсходовали 91 снаряд калибра 76 мм и 185 -122-мм, уничтожив три противотанковых орудия, два пулемётных гнезда, один танк и разрушив пять ДЗОТов. Свои потери составили две сгоревших и три подбитых самоходки.
8 марта атаки Нижней Акимовки возобновились. При поддержке самоходок полка наша пехота и танки заняли деревню. В ходе боя огнем полка было уничтожено: машиной лейтенанта Савченко — два противотанковых орудия, две автомашины, три пулеметных гнезда; машиной лейтенанта Коваль — три ДЗОТа и два пулеметных гнезда; машиной лейтенанта Ягудина — два ДЗОТа, подавлена артбатарея противника; машиной лейтенанта Кондапушова — ДЗОТ, два противотанковых орудия, две пулеметных точки и два танка. Всего самоходки израсходовали 211 снаряд калибра 76-мм и 530 — 122-мм. В ходе боя сгорело три СУ-76 и оказалось подбито четыре СУ-76 и две СГ-122 (№№ 1025 и 1016).
9 марта 1943 года 1435-й самоходно-артиллерийский полк совместно 248-й танковой бригадой и 444-м стрелковым полком вели бой за овладение Верхней Акимовкой. В течение дня батарея полка уничтожила противотанковое орудие и две пулеметных точки, а СГ-122 лейтенанта Коваля и наводчика Юрина подавила два орудия, разбила четыре ДЗОТа, автомашину и четыре пулеметных точки. Всего самоходки израсходовали 40 76-мм и 150 — 122-мм снарядов.
14 марта 1943 года семь машин 1435-го полка — три СУ-76 и четыре СГ-122 — совместно с 11-м гвардейским стрелковым полком и 248-й танковой бригадой участвовали в бою за две высоты у деревни Ясенок. В течение дня огнем противника было разбито и сгорело пять самоходок, две вернулись с незначительными повреждениями.
На следующий день из-за отсутствия исправной матчасти полк отвели в Зимницу. В течение следующей недели он занимался эвакуацией на станцию Пробуждение машин, разбитых и сгоревших в предыдущих боях, и предназначенных для отправки на СПАМ и в ремонт. Также были окончательно составлены акты на списание безвозвратно потерянных самоходок — одной СУ-76 и трех СГ-122(№№ 1009, 1003, 1020).
19 марта 1943 года полк отвели на новое место для пополнения матчасти, и в начале апреля он получил на вооружение СУ-76 и СУ-122 (на базе танка Т-34), а в октябре 1943 года «пересел» на СУ-85.
Что касается боевого использования СГ-122 то, несмотря на высокую огневую мощь, эффективность их применения оказалась невысокой. Основной причиной этого было слабое знание экипажами матчасти трофейных самоходок StuG III, на базе которых изготавливались СГ-122.
Например, в общем выводе по использованию этих машин говорилось, что «плохо подготовленные водители для машины Т-3, сложной в эксплуатации, быстро выведут её из строя, что имело место при эксплуатации в 1435 САП СГ-122, укомплектованного малоподготовленными водителями и потерявшего на марше и в бою по техническим причинам до 50 % машин».
Дальнейшая же судьба отправленных в ремонт со станции Пробуждение СГ-122, а также машин, находившихся в учебном центре самоходной артиллерии автору неизвестна.
Более известными советскими самоходками, созданными на трофейных шасси, стали СУ-76И. В большинстве публикаций, так или иначе касающихся этих машин, говорится о том, что причиной их появления стали массовые аварии трансмиссии принятых на вооружение СУ-76 (СУ-12) на базе танка Т-70 с параллельной установкой двух спаренных двигателей, работавших на общий вал. И в качестве временной меры, впредь до отработки СУ-76 в производство запустили СУ-76И. однако как следует из документов, дело обстояло не так, и появление СУ-76И напрямую было связано с СГ-122.
Дело в том, что еще в процессе производства последних выяснилось, что машина, особенно её передняя часть сильно перетяжелена. Из-за этого передние опорные катки часто выходили из строя (следует помнить, что база самоходок была не новой, а ремонтной). После появления постановления ГКО о прекращении производства СГ-122 на заводе № 40, ГБТУ КА предложило использовать задел трофейных шасси, сначала предназначенных для установки гаубиц М-30, использовать в качестве базы для самоходки с 76-мм пушкой. Причем в качестве вооружения предлагалась танковая Ф-34, а не дивизионная ЗИС-3 — основной мотивацией такого решения была меньшая масса первой артсистемы по сравнению со второй. Уже 18 января 1943 года было подписано постановление ГКО № 2758сс «Об организации на заводе № 37 производства самоходных артиллерийских установок СУ-76 на базе трофейных танков „Артштурм“ и Т-3 с 76-мм пушкой Ф-34». Спустя два дня в развитие этого документа появился приказ наркома танковой промышленности И. Зальцмана № 44, в котором говорилось:
«Директору завода № 37 т. Зеликсон:
а). Организовать производство самоходных артиллерийских установок СУ-76 с выпуском их: март — 15 шт., апрель — 35 шт., май — 40 шт., июнь — 45 шт.
б) С 1 марта 1943 г. прекратить ремонт танков Т-60 и Т-70, передав их ремонт РЭУ ГБТУ КА.
Директору завода № 37 и начальнику отдела главного конструктора НКТП т. Гинзбургу:
а). Закончить конструктивную разработку СУ-76 к 25 января 1943 г.
б). Изготовить опытный образец СУ-76 к 15 февраля 1943 г.
в). Испытать опытный образец к 25 февраля 1943 г.
Главному технологу НКТП т. Гуревич выделить необходимое станочное оборудование.
Директору завода № 40 т. Мартиросову:
а). Прекратить с 1 февраля 1943 года производство самоходных установок СГ-122.
б). Передать заводу № 37 имеющиеся в наличии трофейные танки, в том числе 35 отремонтированных с рембазы № 82 и все пригодные для использования на СУ-76 заделы, отгрузив заводу № 37 все указанное имущество не позднее 10 февраля 1943 г.
Укомплектовать КБ завода № 37 необходимыми кадрами ИТР и вспомогательного персонала в количестве не менее 25 человек.
НКВ т. Устинову командировать на завод № 37 группу конструкторов ЦАКБ НКВ для проектирования установки пушки Ф-34.
НКО т. Федоренко обеспечить завод № 37 ремонтным фондом трофейных танков „Артштурм“ и Т-3 в следующих количествах: март — 20 шт., апрель — 40 шт., май — 60 шт., июнь — 60 шт.
К 1 апреля 1943 года направить дополнительно на завод № 37 850 рабочих».
Как видно из документа ни о какой замене СУ-12 самоходками на трофейных шасси речи не идёт. Более того, к проектированию новой машины привлекается конструктор С. Гинзбург, которого позже (в апреле 1943 года) сняли с должности и отстранили от работы именно за массовые поломки СУ-12 (СУ-76) с параллельной установкой двигателей.
Ещё за день до появления этого приказа — 19 января 1943 года — председатель арткома ГАУ КА генерал-лейтенант Хохлов сообщил заместителю начальника ГБТУ КА Коробкову, что начальник ГАУ КА Н. Яковлев утвердил тактико-технические требования на разработку 76-мм штурмовой самоходной пушки СУ-76 на шасси трофейных самоходных установок «Артштурм» и танков Т-3.
В них говорилось, что «76-мм штурмовая самоходная пушка предназначена в качестве орудия сопровождения мотомехчастей и пехоты для борьбы с огневыми точками, танками и живой силой противника, как прямой наводке, так и с закрытых позиций». Для изготовления такой машины с экипажем из четырех человек предполагалось использовать штатную качающуюся часть 76-мм танковой пушки Ф-34 и шасси немецкого трофейного танка Т-3 (Pz. I II) или самоходки «Артштурм» (StuG III).
Согласно требованиям, установка вооружения должна была обеспечивать скорострельность не менее 12 выстрелов в минуту (при стрельбе прямой наводкой или на малых углах возвышения), горизонтальный обстрел в пределах не менее 20 градусов, а вертикальный — от -5 до +12 градусов. Прицелы предполагалось использовать от «76-мм полковой пушки, находящейся в валовом производстве, или 76-мм дивизионной пушки обр. 1942 года ЗИС-3». В качестве дополнительного вооружение требовалось предусмотреть два пистолета-пулемета ППШ (стрельба из них должна была вестись через амбразуры в бортах), боекомплект определялся в 75 выстрелов к пушке и не менее 1000 патронов к ППШ.
При изготовлении машины не допускались «изменения в компоновке моторного, трансмиссионного отделений и отделения управления», а боевое отделение «подвергается изменениям в объеме, обеспечивающем возможность установки танковой пушки Ф-34 и создания нормальных условий орудийному расчету». Толщина бронерубки, монтируемой на шасси, должна была «соответствовать толщинам бронелистов „Артштурма“ или Т-3». Для посадки экипажа в кормовом листе рубки должен был размещаться люк, через который осуществлялась и загрузка боекомплекта. В крыше рубки должен был размещаться лючок для установки панорамы орудия, прибор ПТК для командира машины и вентилятор. Все самоходки должны были оснащаться радиостанцией 9-Р и танковым переговорным устройством ТПУ-3ф.
Первый опытный образец новой машины, получившей обозначение СУ-76И (И — «иностранная») удалось собрать только к началу марта 1943 года. Связано это было прежде всего с тем, что находившийся в Москве завод № 37 (ныне это территория НИИ ДАР у станции метро «Преображенская площадь») имел очень ограниченный станочный парк и небольшое число рабочих — основное производство эвакуировалось в Свердловск еще в октябре 1941 года.[1]
Испытания первого опытного образца СУ-76И прошли на Софринском артиллерийском полигоне с 13 по 20 марта 1943 года в объеме 434 выстрела (из них 212 на усиленном заряде) и 280 километров пробега (93 шоссе, 187 проселок).
Рассмотрев результаты испытаний указанной самоходной артиллерийской установки, танковое управление ГБТУ КА посчитало «установку отечественной танковой пушки Ф-34 на трофейном танке Т-3 целесообразной». При этом сообщалось, что при производстве машин должны соблюдаться следующие условия:
«1. Все образцы СУ-76, поставляемые в Армию, должны иметь вес, не превышающий веса опытного образца.
2. При использовании трофейной матчасти танков все агрегаты должны быть перебраны и тщательно осмотрены.
3. Каждый образец, передаваемый в Армию, должен быть обеспечен запасными катками и звёздочками (катков 4 шт., звездочек 1 шт.). Катки должны быть переобрезинены на отечественных заводах.
4. Каждый образец СУ-76 должен быть снабжен шпорами на гусеницы из расчёта одна шпора на каждый пятый трак гусеничной цепи.
Целесообразно запас горючего, вмещаемого самоходной установкой, увеличить до 100 литров за счет установки дополнительных баков. СУ-76 с дополнительными баками необходимо испытать пробегом на расстояние 150–200 километров, совместив эти испытания с испытанием по вязкому фунту в летних условиях».
Самоходная установка СУ-76И изготавливалась на базе танка Pz. III (со снятой башней и подбашенным листом) или штурмового орудия StuG III с демонтированной рубкой. Вместо них сверху устанавливалась рубка в форме усеченной пирамиды, сваренная из бронелистов толщиной 25–35 мм. Вооружение машины состояло из 76-мм танковой пушки Ф-34, имевшей в варианте для вооружения самоходки индекс С-1. От танкового варианта она отличалась наличием карданной рамки, позволявшей устанавливать орудие непосредственно в лобовом листе корпуса. В этой пушке использовался поворотный механизм от 122-мм гаубицы М-30. В июне 1943 года завод № 92 предложил использовать в установке С-1 поворотный и подъемный механизмы от 76-мм дивизионной пушки ЗИС-3, но было ли это введено на СУ-76И автору неизвестно. Снаружи установка закрывалась довольно массивной литой бронемаской.
БоекомплектСУ-76И состоял из 98 выстрелов, уложенных в укладки у задней части правого и левого бортов боевого отделения. Экипаж машины состоял из четырех человек — механика-водителя, командира (справа от пушки), наводчика (слева от пушки) и заряжающего (в задней части боевого отделения). Для посадки экипажа имелось два люка слева в крыше над наводчиком и в кормовом листе рубки. Самоходка оснащалась радиостанцией 9-р и
Коломиец Максим Викторович
Самоходки на трофейных шасси.
В начале 1942 года при оставшемся в Москве филиале ОКБ-16 техническим советом наркомата вооружения (НК.В) создается Отдельная конструкторская группа, которую возглавил инженер Е. В. Синельщиков. Группа получила задачу начать разработку проектов самоходных артиллерийских установок на различных шасси. Причем в качестве базы предлагалось использовать уже отработанные в производстве образцы. В кратчайшие сроки конструкторы разработали варианты самоходок на шасси грузовика «Студебеккер», тягачей СТЗ-НАТИ и «Коминтерн».
17 марта 1942 года представители арткома ГАУ КА предложили техсовету наркомата вооружения рассмотреть целесообразность «замены на трофейном немецком самоходе, именуемом „Артштурм“, 75-мм немецкой пушки отечественной 122-мм гаубицей М-30 образца 1938 года».
Техсовет поручил выполнение этой работы отдельной конструкторской группе Синельщикова, которая выполнила ее в исключительно короткий срок. Уже 6 апреля 1942 года проект, именовавшийся как 122-СГ, рассмотрели члены арткома, после чего он был утвержден заместителем начальника ГАУ и председателем арткома генерал-майором Хохловым. При этом в протоколе заседания, на котором рассматривались вопросы самоходной артиллерии, отмечалась необходимость срочного изготовления опытного образца СГ-122.
В проекте машины предусматривалось использовать без изменений вращающаяся часть гаубицы М-30. В качестве нижнего станка применялась тумба специальной конструкции, которую предполагалось отливать. Из-за значительно больших габаритов М-30 (по сравнению с 75-мм пушкой StuG III) рубка самоходки увеличивалась по высоте на 100 мм.
В результате установки М-30 на StuG III масса последней, по расчетам, увеличивалась примерно на 2500 килограмм за счет самой гаубицы (120 кг), боекомплекта (900 кг) и дополнительных бронелистов (400 кг).
В ходе обсуждения отмечалось, что «вследствие навешивания бронезащиты на противооткатные устройства гаубицы М-30 имеется сомнение в сохранении усилий на подъемном и поворотном механизмах».
В заключении по проекту говорилось:
«1. Представленный эскизный проект 122-мм гаубичной самоходной установки 122-СГ на базе шасси трофейного самохода „Артштурм“ одобрить и принять для разработки технического проекта и изготовления опытного образца с внесением изменений согласно замечаний.
2. Просить наркомат вооружения об определении производственной базы для производства перевооружения трофейных самоходных установок „Артштурм“ отечественными 122-мм гаубицами М-30 обр. 1938 г.
3. Просить распоряжения начальника ГАБТУ КА о срочном восстановлении двух машин „Артштурм“ и передаче их заводам НКВ».
Для изготовления опытного образца самоходки, получившей обозначение СГ-122, нарком вооружения Д. Устинов 24 апреля 1942 года подписал приказ № 217с, которым предписывалось организовать на заводе № 592 НКВ (Мытищи Московской области) специальное конструкторское бюро для работ по новым машинам. Чтобы обеспечить сборку опытных СГ-122 начальник ГАБТУ КА генерал-лейтенант Я. Федоренко отдал распоряжение об организации ремонта трофейных «артштурмов» на рембазе № 82 в Москве.
Эскизные проработки самоходной гаубицы СГ-122, продольный разрез по боевому отделению. Апрель 1942 года (копия заводского чертежа).
13 апреля 1942 года председатель техсовета НКВ Э. Сатель направил начальнику ремонтного управления ГАБТУ КА бригадинженеру Сосенкову следующий документ:
«Секретно.
В соответствии с решением, принятым Зам. Наркома Обороны СССР генерал-лейтенантом танковых войск т. Федоренко о перевооружении трофейных „артштурмов“ 122-мм гаубицами обр. 1938 года на заводе № 592 прошу Вас дать необходимое распоряжение о ремонте и доставке на завод № 592 четырех трофейных „артштурмов“. Для ускорения всех работ первый отремонтированный „артштурм“ необходимо доставить на завод до 25 апреля».
Здесь следует сказать, что большая часть оборудования и рабочих завода № 592 в подмосковных Мытищах (до войны Мытищинский вагоностроительный завод, ныне — Мытишинский машиностроительный завод) ещё в октябре-ноябре 1941 года была эвакуирована. К февралю 1942 года на предприятии насчитывалось всего около 2000 рабочих и 278 станков, из которых 107 требовали капитального ремонта. Основной продукцией завода на тот момент было производство корпусов ручных гранат, авиабомб, литье опорных плит для 82-мм миномётов и постройка зенитных бронепоездов.
Эскизные проработки самоходной гаубицы СГ-122, вид спереди. Апрель 1942 года (копия заводского чертежа).
В кратчайшие сроки созданное на заводе № 592 конструкторское бюро, которой возглавил инженер Каштанов, разработало на основе эскизного проекта рабочие чертежи, и в середине июня 1942 года был готов опытный образец СГ-122 (кстати, аналогичный проект перевооружения 122-мм гаубицей М-30 завод № 592 разработал и для танка Т-34, такую машину изготовили здесь осенью 1942 года).
На боевой рубке штурмового орудия (с демонтированной крышей) наваривалась простая призматическая коробка из 45-мм (лоб) и 35–25-мм (борта и корма) броневых листов. Лобовые листы базового StuG III усиливались дополнительными 20-мм экранами. Внутри боевого отделения на месте станка 75-мм орудия StuK 37 был смонтирован новый станок для гаубицы М-30. Сама же 122-мм гаубица использовалась практически без изменений, лишь для достижения достаточной устойчивости качающейся части в уравновешивающий механизм добавили по одной специальной пружине в каждую его колонну. Кроме того, для обеспечения выхода объектива панорамы прицела над крышей боевого отделения, между коробкой прицела и его корзиной установили специальную втулку.
Самоходка позволяла вести стрельбу как с места, так и с хода, осуществляя быстрый перенос огня на другие цели разворотом на гусеницах и вести приблизительное прицеливание с помощью простейшего визирного приспособления у водителя (в виде двух пластинок).
Возимый боекомплект (50 выстрелов) размещался следующим образом. Снаряды (по одному, два или три) укладывались на специальные металлические полки, закрепленные вдоль задней стенки и бортов боевого отделения. Верхний ряд снарядов фиксировался в своих опорах брезентовыми ремнями, а нижние прижимались полками, установленными сверху. По мере использования снарядов полки откидывались вверх, удерживаясь в таком положении пружинами.
Гильзы с зарядами устанавливались на полу боевого отделения в специальные пазы, и фиксировались закраинами своих фланцев. От выпадения они удерживались специальной пластинчатой пружиной, которая утапливалась вниз при выдвижении гильзы из паза. В походном положении гильзы дополнительно закреплялись ремнями с пряжками. Отмечалось, что размещение боезапаса в самоходке удобное, что «способствует повышению скорострельности». Для облегчения заряжания гаубицы на цапфенной обойме закрепили специальные лотки для досылки снарядов.
Эскизные проработки самоходной гаубицы СГ-122, вид в плане. Апрель 1942 года (копия заводского чертежа).
Экипаж СГ-122 состоял из пяти человек: механика-водителя, командира, он же наводчик по горизонтали (располагался за механиком-водителем левым боком вперед), позади него так же боком по ходу машины располагался первый заряжающий, напротив командира правым плечом по ходу машины располагался наводчик по вертикали (гаубица М-30 имела раздельную наводку), а за ним также правым плечом вперед стоял второй заряжающий.
Для входа-выхода экипажа в машине имелось два люка. Основной размешался в корме рубки, а резервный находился перед наводчиком по вертикали.
Для того, чтобы защитить экипаж от пороховых газов при интенсивной стрельбе использовались противогазные маски, «соединенные шлангами двойной длины с забортным свежим воздухом, минуя противогазные коробки (к которым шланги присоединяются только в момент химтревоги». Если огонь велся с закрытых позиций, для вентиляции использовались открытые люки.
В установке имелось место для монтажа радиостанции 9-Р «Тапир» и ТПУ-4бис. Обязанности радиста должен был выполнять «малозагруженный номер расчета — вертикальный наводчик».
Отмечалось, что перевооружение «артштурмов» может быть осуществлено на заводе «при подготовленных деталях и нарезанной броне (из трофейных или разбитых танков) в течение 10–12 дней». По первоначальным прикидкам перевооружение не должно было требовать большой затраты станко-часов, так как «все детали простые и в большинстве выполняются огнерезкой и электросваркой».
В период с 20 по 30 июня 1942 года опытный образец СГ-122 прошел заводские испытания (на полигоне завода № 8 под Москвой). На них проверялись общая прочность конструкции и отдельных её узлов, удобство обслуживания самоходки, а также скорострельность, устойчивость при стрельбе и ходовые качества.
В ходе испытаний выяснилось, что время перехода самоходки из походного положения в боевое составляет от 19 до 27с, а время переноса огня по азимуту на углы 15, 45 и 90 градусов, разворотом машины на месте с грубым наведением орудия на новую цель при помощи визира с последующей точной наводкой по панораме и производством выстрела — от 16 до 22 с.
Проверка удобства работы орудийного расчета в противогазах при сильном задымлении боевого отделения показала, что это заметно не снижает работоспособности орудийного расчета. Задымление осуществлялось сжиганием в течение 15 минут в трех пустых гильзах, установленных на полу боевого отделения, промасленной ветоши «с накоплением дыма периодическим задраиванием люков». В это время экипаж находился в противогазах, соединенных удлиненными шлангами с наружным воздухом и «производил боевые действия при гаубице».
Испытания пробегом составили 75 километров по различным дорогам и бездорожью, и показали «удовлетворительные ходовые свойства шасси, его хорошие управляемость и проходимость через препятствия».
Опытный образец самоходной гаубицы СГ-122 во время заводских испытаний. Июнь 1942 года (ЦАМО).
В заключение отчёта говорилось, что самоходная установка СГ-122 выдержала заводские испытания и подлежит передаче на полигонные испытания.
Следует сказать, что руководство ГАБТУ КА отнеслось к испытаниям и перспективам серийного изготовления СГ-122 весьма прохладно. Например, на письме, направленном 2 июля 1942 года председателем арткома ГАУ Хохловым заместителю начальника ГАБТУ КА генерал-майору Лебедеву с просьбой о проведении ходовых испытаний СГ-122 на полигоне в Кубинке, последний написал следующую резолюцию:
«Это совершенно несерьезная затея „игра в испытания“. „Артштурмов“ у нас нет. из ремонта их не выпускают. Если починили 2–3 штуки, то необходимо их, не мешкая, направлять на фронт, как мы это делаем с трофейными танками, которых отремонтировали гораздо больше, чем „артштурмов“».
Спустя несколько дней. 11 июля, Лебедев направил Хохлову письмо, в котором писал:
«В связи с тем, что количество имеющихся трофейных немецких машин „Артштурм“, пригодных для дальнейшей эксплуатации (после ремонта) исчисляется единицами, считаю установку на них 122-мм гаубицы обр. 1938 г. и испытание опытного образца такой установки, нецелесообразным».
Тем не менее, полигонные испытания опытного образца СГ-122 по инициативе ГАУ КА прошли с 25 июля по 16 августа 1942 года на Софринском артиллерийском полигоне в объеме 234 выстрела и 50 километров пробега. В целом отмечалось, что кучность и скорострельность (при малых углах возвышения — 11–12 выстрелов в минуту, при больших — 5 выстрелов в минуту) у СГ-122 вполне удовлетворительные и практически соответствующие таковым для 122-мм полевой гаубицы М-30. В процессе ходовых испытаний отмечался недостаточный обзор с места механика-водителя (особенно вправо по ходу) и трудность вождения самоходки по пересеченной местности из-за смешения центра тяжести машины вперёд.
При изготовлении новых образцов СГ-122 комиссия, испытывавшая опытный образец, рекомендовала смонтировать откидные сиденья для экипажа и установить защиту панорамы гаубицы (в виде секторного броневого колпака).
Бронекожух защиты гаубицы М-30 серийного варианта СГ-122 (копия заводского чертежа (МС).
Несмотря на нежелание (в общем-то обоснованное) ГАБТУ КА заниматься СГ-122, руководство ГАУ КА и наркомата вооружения сумело «пробить» свою машину на самом верху. В результате, 19 октября 1942 года И. Сталин подписал постановление Государственного Комитета Обороны, которым предусматривалось изготовить 120 самоходок СГ-122 на «базе трофейных танков Т-3, Т-4 и „Артштурм“» и формировании из них десяти артдивизионов. Этим же постановлением утверждался график подачи ремонтных машин на завод № 592 со стороны ГАБТУ КА:
Октябрь — 20 штук;
К 15 ноября — 10 штук;
К 1 декабря — 20 штук;
К 15 декабря — 20 штук;
К 1 января 1943 года — 25 штук;
Итого до конца года — 95 штук.
Поперечный разрез (по боевому отделению) серийного образца СГ-122 (МС).
А так как такого количества трофейных шасси, пригодных к восстановлению, рембазы ГАБТУ КА не имели, 27 октября 1942 года командующие автобронетанковыми войсками всех фронтов получили следующий приказ заместителя наркома обороны генерал-лейтенанта танковых войск Федоренко:
«В самый кратчайший срок собрать с фронтов все трофейные машины указанных марок как находящиеся в строю, так и не ходовые, требующие ремонта.
Танки Т-3, Т-4 и „Артштурм“ подлежит немедленно направить в Москву, на завод № 592, где они будут ремонту и реконструкции с постановкой на них соответствующего артиллерийского вооружения.
Прошу Вашего распоряжения:
1. О производстве точного подсчета имеющихся на Вашем фронте трофейных танков Т-3, Т-4 и „Артштурм“ и высылке в ГАБТУ КА к l.l 1.42 г. точных сведений об этих машинах.
2. О немедленном направлении казанных трофейных машин по адресу: Москва, Мытищи, завод № 592 Наркомата вооружения».
Однако поставить трофейные шасси в срок и в нужном количестве не удалось. Причин этому было несколько — как малое количество трофейных танков и САУ нужных марок, так и сложности с их ремонтом из-за отсутствия запчастей и агрегатов. В результате, директор завода № 592 Панкратов направил жалобу по этому поводу наркому вооружения Д. Устинову, а тот, в свою очередь, 17 ноября 1942 года переадресовал ее начальнику ГАБТУ КА Федоренко:
«Согласно решения ГКО № 2429сс от 19 ноября 1942 года ГАБТУ КА должен поставить заводу № 592 на программу ноября месяца 30 штук „Артштурм“ и Т-3.
На ноябрьскую программу завод № 592 ни одной машины не получил, что привело к невыполнению постановления ГКО о сдаче 10 машин к 15 ноября.
Последующая задача в ноябре также под угрозой срыва из-за непоставки Вами машин „Артштурм“ и Т-3 согласно решения ГКО.
Прошу Вас принять самые решительные меры по обеспечению завода № 592 машинами под монтаж, сообщив точных график сроков поставки».
В ответ на это письмо заместитель начальника ГАБТУ КА генерал-майор Лебедев 19 ноября 1942 года сообщал Устинову:
«Сообщаю, что заводу № 592 нами поставлено в октябре 13 отремонтированных танков (в том числе один Т-4) и до 15 ноября ещё 11 танков. Всего до 15 ноября поставлено, не считая Т-4, 23 танка при заданной к этому сроку программе 30 штук.
Недовыполнение программы на 7 единиц объясняется трудностью освоения ремонта трофейных машин и наступившими холодами, значительно осложнившими ремонт и регулировку.
Нами принимаются меры для обеспечения в дальнейшем поставки машин точно по заданному графику.
Из вышеизложенного видно, что завод № 592 не имеет оснований объяснять полный срыв программы выпуска машин в октябре и 15 дней ноября не поставкой под монтаж 7 единиц.
Прошу Вас указать заводу на необходимость более тесного взаимодействия с нашим ремонтным заводом, поставляющим танки».
Разрез в плане (по боевому отделению) серийного образца СГ-122 (МС).
Но, видимо, руководство завода № 592, не справляясь с полученным заданием по СГ-122, решило «спихнуть» вину на военных, которые не поставили ремонтные трофейные шасси в срок. В ответ на такие заявления заместитель начальника ГАБТУ КА Лебедев 28 ноября 1942 года вновь направил в наркомат вооружения письмо, в котором писал:
«Сообщаю, что по постановлению ГКО № 2429 программа поставки заводу № 592 отремонтированных трофейных танков Т-3 и „Артштурм“ за октябрь не выполнена на 7 единиц. Это недовыполнение программы даёт заводу лишь формальное основание для заявления о срыве программы сдачи машин. По существу же завод № 592 не сдал и тех 10 танков, которые были поставлены ему даже ранее назначенного срока.
Завод № 592 имеет готовые чертежи на монтаж установки и за период задержки 7 танков мог произвести подготовительные работы с тем расчетом, чтобы сократить длительность технологического цикла в дальнейшем и программу наверстать. Завод не сделал этого потому, что люди его были заняты на монтаже первых 10 машин и простоя не имели. Это подтверждается тем, что начиная с 20 ноября, несмотря на наши требования, завод отказывается принимать готовые танки, мотивируя это отсутствием рабочих мест в цехе.
Относительно качества ремонта танков сообщаю Вам, что все машины прошли предварительные испытания и прияты заводом № 592.
Не отрицая отдельных дефектов ремонта можно быть уверенным, что если в процессе монтажа установки машинам не будут нанесены повреждения, и надежность ходовой части и трансмиссии посте установки на нее СГ проверена расчетом и испытанием, то не возникает никаких сомнений в том, что машины будут пригодны для поставки их в Армию.
Вас убедительно прошу указать заводу № 592 на более внимательное отношение к материальной части танков в процессе монтажа СГ, так как при работе с первой партией имели место крайне нежелательные явления, как то: у многих машин были побиты контрольные приборы, водной машине передний торсион был приварен к постаменту пушки, одна машина была разморожена и возвращена в повторный ремонт.
Со своей стороны принимаю все меры к поставке танков в срок и непрерывному улучшению качества ремонта».
Кстати, на эту дату — 28 ноября — на заводе № 592 имелось готовых к сдаче лишь четыре машины СГ-122, хотя по плану должен был к концу месяца сдать уже 30 самоходок.
Общий вид опытного образца самоходки СУ-76И, общий. Софринский полигон, март 1943 года (РГАЭ).
Признавая вину за поломки готовых СГ-122 и шасси для них, происходивших по вине испытателей завода № 592 из-за незнания немецкой матчасти, 4 декабря председатель техсовета НКВ Э. Сатель попросил военных о выделении предприятию «бригады в количестве трёх человек во главе с механиком-водителем для обслуживания ходовых частей, системы управления и моторного отделения трофейных „Артштурмов“».
Кроме того, на Донской, Сталинградский и Юго-Западный фронты, войска которых окружили 6-ю немецкую армию под Сталинградом, 4 декабря 1942 года выехали представители ГАБТУ КА. В задачу последних входило получить от каждого фронта в течение декабря по 70–80 штук трофейных танков Т-3, Т-4 и «Артштурм», предназначенных для изготовления СГ-122.
Но, несмотря на принимаемые меры, выполнить программу по этим самоходкам не удалось, причем главным образом по вине завода № 592. Справедливости ради стоит сказать, что это предприятие не имело ни необходимого оборудования, ни специалистов, ни площадей для выполнения поставленной задачи. Кроме того, помимо самоходок завод имел большой план по изготовлению корпусов мин, авиабомб, минометных плит и бронепоездов ПВО. Эти задания «забирали» на себя большое количество оборудования и рабочих.
Ход работ по изготовлению СГ 122 по состоянию на 5 декабря 1942 года можно узнать из следующего документа:
«Справка о ремонте и поставке заводу № 592 танков Т-3 и „Артштурм“.
1. Общее количество сданных заводу № 592 по актам 31
Из них:
А), готовых — 10;
Б), в цеху на монтаже артсистем — 15;
В), не заведенных в цех из-за отсутствия места — 6;
2. На пути из Казани с ремзавода № 8–11;
3. В заделе на ремзаводе № 82 со сроком готовности к 10 декабря 1942 года — 6;
4. В заделе на ремзаводе № 8 со сроком готовности к 15 декабря 1942 года — 19
ИТОГО — 67».
По состоянию на 19 декабря 1942 года ситуация с поставкой трофейных шасси на завод № 592 выглядела следующим образом (см. таблицу).
ТАНКИ PZ. III И САУ STUG III ТАНКИ PZ. IV* ВСЕГО
Отремонтировано и сдано заводу № 592 31 — 31
Прибыли с ремзавода № 8 из Казани 13 декабря и не сданы заводу № 592 8 3 11
Имеется у филиала № 1 ремзавода № 82 готовых к сдаче 2 2 4
Закончены ремонтом и отгружены из Казани 5 — 5
Итого 46 5 51
Имеется в ремонте и будет готово к 1 января 1943 года 19 3 22
Имеется в ожидании ремонта 5 7 12
Отправлено с фронтов представителями РЭУ ГАБТУ КА** 14 4 18
Итого 38 14 52
ВСЕГО*** 84 19 103
Примечания.
* Танки Pz. IV заводом № 592 для перевооружения не принимались.
** Из числа поступающих с фронтов танков 30–35 % для ремонта не пригодны.
*** Отгружено в Алма-Ата для участия в киносъемке отремонтированных танков Pz. III — 1 шт. и Pz. IV— 1 шт. не учтенных в общем количестве.
Однако уже 27 декабря 1942 года ситуация коренным образом изменилась. Дело в том, что в этот день И. Сталин подписал постановление ГКО № 2661сс, согласно которому на вооружение Красной Армии принимался легкий танк Т-80, разработанный на ГАЗе. Для серийного выпуска этой машины выделялся завод № 592. который передавался из наркомата вооружения в наркомат танковой промышленности и получал при этом новый номер — № 40. Первые Т-80 предписывалось сдать уже в апреле 1943 года в количестве 25 штук. В связи с этим выпуск СГ-122 прекращался с 1 февраля 1943 года, при этом в январе завод № 40 должен был собрать и сдать 10 таких машин из имевшегося задела.
Всего же за 1942–1943 года завод № 592 (№ 40) собрал 26 самоходных установок, включая первый опытный образец. Причём эти машины, несмотря на их небольшое количество, даже успели повоевать. История их боевого применения такова.
1 января 1943 года началось формирование 1435-го самоходно-артиллерийского полка, командиром которого назначили майора Г. М. Остапенко, заместителем командира по политчасти подполковника А. С. Елисеева, начальником штаба капитана Г. Е. Могильного с 14 января начались занятия с механиками-водителями по изучению самоходок СУ-76 (СУ-12). К концу месяца полк получил 8 СУ-76 и 7 СУ-122 (на базе танка Т-34). Однако к 28 января все СУ-122 передали в другие части, а полк стал получать СГ-122 (на трофейных шасси) с завода № 40 (бывший № 592). В журнале боевых действий полка от 5 февраля 1943 года сообщалась, что приемка самоходок СГ-122 «тормозилась из-за недоукомплектованности машин», так как завод их совершенно не подготовил, многие из них имели дефекты производственного характера и требовали ремонта. Тем не менее, к 7 февраля в 1435-м полку имелось семь, через два дня — девять и к 15 февраля — шестнадцать СГ-122 (а также девять СУ-76).
На следующий день начались занятия по устройству, вождению и регулировке самоходок. В тот же день четыре СГ-122 передали в распоряжение Учебного центра самоходной артиллерии, а двенадцать осталось в полку.
20 февраля 1943 года полк получил приказ о погрузке на железнодорожные платформы и отправке на фронт. Спустя четыре дня часть разгрузилась на станции Дабужа, а к 3 марта сосредоточилась в населенном пункте Макиаки, где перешла в распоряжение 9-го танкового корпуса 10-й армии Западного фронта.
К этому времени в составе 1435-го самоходно-артиллерийского полка числилось 9 СУ-76 (СУ-12), из которых три машины находились в ремонте, и 12 СГ-122. Из числа последних боеспособными были только восемь: у одной самоходки оказался разбит фрикцион (предназначалась для сдачи на рембазу 10-й армии из-за отсутствия запчастей), у другой — обрыв шатуна, еще на двух вышли из строя опорные катки и ремень вентилятора.
Опытный образец самоходки СУ-76И, вид сзади. Софринский полигон, март 1943 года (РГАЭ).
6 марта семь СУ-76 и семь СГ-122 из состава 1435-го самоходно-артиллерийского полка сосредоточились в районе населенного пункта Крестьянская гора с задачей поддержать атаку 248-й танковой бригады 9-го танкового корпуса по овладению деревней Нижняя Акимовка.
Атака началась в 10.45 6 марта 1943 года после артподготовки. В ходе боя самоходки израсходовали 91 снаряд калибра 76 мм и 185 -122-мм, уничтожив три противотанковых орудия, два пулемётных гнезда, один танк и разрушив пять ДЗОТов. Свои потери составили две сгоревших и три подбитых самоходки.
8 марта атаки Нижней Акимовки возобновились. При поддержке самоходок полка наша пехота и танки заняли деревню. В ходе боя огнем полка было уничтожено: машиной лейтенанта Савченко — два противотанковых орудия, две автомашины, три пулеметных гнезда; машиной лейтенанта Коваль — три ДЗОТа и два пулеметных гнезда; машиной лейтенанта Ягудина — два ДЗОТа, подавлена артбатарея противника; машиной лейтенанта Кондапушова — ДЗОТ, два противотанковых орудия, две пулеметных точки и два танка. Всего самоходки израсходовали 211 снаряд калибра 76-мм и 530 — 122-мм. В ходе боя сгорело три СУ-76 и оказалось подбито четыре СУ-76 и две СГ-122 (№№ 1025 и 1016).
9 марта 1943 года 1435-й самоходно-артиллерийский полк совместно 248-й танковой бригадой и 444-м стрелковым полком вели бой за овладение Верхней Акимовкой. В течение дня батарея полка уничтожила противотанковое орудие и две пулеметных точки, а СГ-122 лейтенанта Коваля и наводчика Юрина подавила два орудия, разбила четыре ДЗОТа, автомашину и четыре пулеметных точки. Всего самоходки израсходовали 40 76-мм и 150 — 122-мм снарядов.
14 марта 1943 года семь машин 1435-го полка — три СУ-76 и четыре СГ-122 — совместно с 11-м гвардейским стрелковым полком и 248-й танковой бригадой участвовали в бою за две высоты у деревни Ясенок. В течение дня огнем противника было разбито и сгорело пять самоходок, две вернулись с незначительными повреждениями.
На следующий день из-за отсутствия исправной матчасти полк отвели в Зимницу. В течение следующей недели он занимался эвакуацией на станцию Пробуждение машин, разбитых и сгоревших в предыдущих боях, и предназначенных для отправки на СПАМ и в ремонт. Также были окончательно составлены акты на списание безвозвратно потерянных самоходок — одной СУ-76 и трех СГ-122(№№ 1009, 1003, 1020).
19 марта 1943 года полк отвели на новое место для пополнения матчасти, и в начале апреля он получил на вооружение СУ-76 и СУ-122 (на базе танка Т-34), а в октябре 1943 года «пересел» на СУ-85.
Что касается боевого использования СГ-122 то, несмотря на высокую огневую мощь, эффективность их применения оказалась невысокой. Основной причиной этого было слабое знание экипажами матчасти трофейных самоходок StuG III, на базе которых изготавливались СГ-122.
Например, в общем выводе по использованию этих машин говорилось, что «плохо подготовленные водители для машины Т-3, сложной в эксплуатации, быстро выведут её из строя, что имело место при эксплуатации в 1435 САП СГ-122, укомплектованного малоподготовленными водителями и потерявшего на марше и в бою по техническим причинам до 50 % машин».
Дальнейшая же судьба отправленных в ремонт со станции Пробуждение СГ-122, а также машин, находившихся в учебном центре самоходной артиллерии автору неизвестна.
Опытный образец самоходки СУ-76И во время ходовых испытаний по снежной целине. Софринский полигон, март 1943 года (РГАЭ).
Опытный образец самоходки СУ-76И, вид сзади с открытым кормовым люком. Софринский полигон, март 1943 года (РГАЭ).
Более известными советскими самоходками, созданными на трофейных шасси, стали СУ-76И. В большинстве публикаций, так или иначе касающихся этих машин, говорится о том, что причиной их появления стали массовые аварии трансмиссии принятых на вооружение СУ-76 (СУ-12) на базе танка Т-70 с параллельной установкой двух спаренных двигателей, работавших на общий вал. И в качестве временной меры, впредь до отработки СУ-76 в производство запустили СУ-76И. однако как следует из документов, дело обстояло не так, и появление СУ-76И напрямую было связано с СГ-122.
Дело в том, что еще в процессе производства последних выяснилось, что машина, особенно её передняя часть сильно перетяжелена. Из-за этого передние опорные катки часто выходили из строя (следует помнить, что база самоходок была не новой, а ремонтной). После появления постановления ГКО о прекращении производства СГ-122 на заводе № 40, ГБТУ КА предложило использовать задел трофейных шасси, сначала предназначенных для установки гаубиц М-30, использовать в качестве базы для самоходки с 76-мм пушкой. Причем в качестве вооружения предлагалась танковая Ф-34, а не дивизионная ЗИС-3 — основной мотивацией такого решения была меньшая масса первой артсистемы по сравнению со второй. Уже 18 января 1943 года было подписано постановление ГКО № 2758сс «Об организации на заводе № 37 производства самоходных артиллерийских установок СУ-76 на базе трофейных танков „Артштурм“ и Т-3 с 76-мм пушкой Ф-34». Спустя два дня в развитие этого документа появился приказ наркома танковой промышленности И. Зальцмана № 44, в котором говорилось:
«Директору завода № 37 т. Зеликсон:
а). Организовать производство самоходных артиллерийских установок СУ-76 с выпуском их: март — 15 шт., апрель — 35 шт., май — 40 шт., июнь — 45 шт.
б) С 1 марта 1943 г. прекратить ремонт танков Т-60 и Т-70, передав их ремонт РЭУ ГБТУ КА.
Директору завода № 37 и начальнику отдела главного конструктора НКТП т. Гинзбургу:
а). Закончить конструктивную разработку СУ-76 к 25 января 1943 г.
б). Изготовить опытный образец СУ-76 к 15 февраля 1943 г.
в). Испытать опытный образец к 25 февраля 1943 г.
Главному технологу НКТП т. Гуревич выделить необходимое станочное оборудование.
Директору завода № 40 т. Мартиросову:
а). Прекратить с 1 февраля 1943 года производство самоходных установок СГ-122.
б). Передать заводу № 37 имеющиеся в наличии трофейные танки, в том числе 35 отремонтированных с рембазы № 82 и все пригодные для использования на СУ-76 заделы, отгрузив заводу № 37 все указанное имущество не позднее 10 февраля 1943 г.
Укомплектовать КБ завода № 37 необходимыми кадрами ИТР и вспомогательного персонала в количестве не менее 25 человек.
НКВ т. Устинову командировать на завод № 37 группу конструкторов ЦАКБ НКВ для проектирования установки пушки Ф-34.
НКО т. Федоренко обеспечить завод № 37 ремонтным фондом трофейных танков „Артштурм“ и Т-3 в следующих количествах: март — 20 шт., апрель — 40 шт., май — 60 шт., июнь — 60 шт.
К 1 апреля 1943 года направить дополнительно на завод № 37 850 рабочих».
Как видно из документа ни о какой замене СУ-12 самоходками на трофейных шасси речи не идёт. Более того, к проектированию новой машины привлекается конструктор С. Гинзбург, которого позже (в апреле 1943 года) сняли с должности и отстранили от работы именно за массовые поломки СУ-12 (СУ-76) с параллельной установкой двигателей.
Ещё за день до появления этого приказа — 19 января 1943 года — председатель арткома ГАУ КА генерал-лейтенант Хохлов сообщил заместителю начальника ГБТУ КА Коробкову, что начальник ГАУ КА Н. Яковлев утвердил тактико-технические требования на разработку 76-мм штурмовой самоходной пушки СУ-76 на шасси трофейных самоходных установок «Артштурм» и танков Т-3.
В них говорилось, что «76-мм штурмовая самоходная пушка предназначена в качестве орудия сопровождения мотомехчастей и пехоты для борьбы с огневыми точками, танками и живой силой противника, как прямой наводке, так и с закрытых позиций». Для изготовления такой машины с экипажем из четырех человек предполагалось использовать штатную качающуюся часть 76-мм танковой пушки Ф-34 и шасси немецкого трофейного танка Т-3 (Pz. I II) или самоходки «Артштурм» (StuG III).
Внутренний вид рубки (по левому борту) СУ-76И через задний люк. Видна боеукладка, казенник пушки, места наводчика и механика-водителя (РГАЭ).
Внутренний вид рубки (по правому борту) СУ-76И через задний люк. Видна боеукладка, казённик пушки и место командира (РГАЭ).
Согласно требованиям, установка вооружения должна была обеспечивать скорострельность не менее 12 выстрелов в минуту (при стрельбе прямой наводкой или на малых углах возвышения), горизонтальный обстрел в пределах не менее 20 градусов, а вертикальный — от -5 до +12 градусов. Прицелы предполагалось использовать от «76-мм полковой пушки, находящейся в валовом производстве, или 76-мм дивизионной пушки обр. 1942 года ЗИС-3». В качестве дополнительного вооружение требовалось предусмотреть два пистолета-пулемета ППШ (стрельба из них должна была вестись через амбразуры в бортах), боекомплект определялся в 75 выстрелов к пушке и не менее 1000 патронов к ППШ.
При изготовлении машины не допускались «изменения в компоновке моторного, трансмиссионного отделений и отделения управления», а боевое отделение «подвергается изменениям в объеме, обеспечивающем возможность установки танковой пушки Ф-34 и создания нормальных условий орудийному расчету». Толщина бронерубки, монтируемой на шасси, должна была «соответствовать толщинам бронелистов „Артштурма“ или Т-3». Для посадки экипажа в кормовом листе рубки должен был размещаться люк, через который осуществлялась и загрузка боекомплекта. В крыше рубки должен был размещаться лючок для установки панорамы орудия, прибор ПТК для командира машины и вентилятор. Все самоходки должны были оснащаться радиостанцией 9-Р и танковым переговорным устройством ТПУ-3ф.
Первый опытный образец новой машины, получившей обозначение СУ-76И (И — «иностранная») удалось собрать только к началу марта 1943 года. Связано это было прежде всего с тем, что находившийся в Москве завод № 37 (ныне это территория НИИ ДАР у станции метро «Преображенская площадь») имел очень ограниченный станочный парк и небольшое число рабочих — основное производство эвакуировалось в Свердловск еще в октябре 1941 года.[1]
Испытания первого опытного образца СУ-76И прошли на Софринском артиллерийском полигоне с 13 по 20 марта 1943 года в объеме 434 выстрела (из них 212 на усиленном заряде) и 280 километров пробега (93 шоссе, 187 проселок).
Рассмотрев результаты испытаний указанной самоходной артиллерийской установки, танковое управление ГБТУ КА посчитало «установку отечественной танковой пушки Ф-34 на трофейном танке Т-3 целесообразной». При этом сообщалось, что при производстве машин должны соблюдаться следующие условия:
«1. Все образцы СУ-76, поставляемые в Армию, должны иметь вес, не превышающий веса опытного образца.
2. При использовании трофейной матчасти танков все агрегаты должны быть перебраны и тщательно осмотрены.
3. Каждый образец, передаваемый в Армию, должен быть обеспечен запасными катками и звёздочками (катков 4 шт., звездочек 1 шт.). Катки должны быть переобрезинены на отечественных заводах.
4. Каждый образец СУ-76 должен быть снабжен шпорами на гусеницы из расчёта одна шпора на каждый пятый трак гусеничной цепи.
Целесообразно запас горючего, вмещаемого самоходной установкой, увеличить до 100 литров за счет установки дополнительных баков. СУ-76 с дополнительными баками необходимо испытать пробегом на расстояние 150–200 километров, совместив эти испытания с испытанием по вязкому фунту в летних условиях».
Самоходная установка СУ-76И изготавливалась на базе танка Pz. III (со снятой башней и подбашенным листом) или штурмового орудия StuG III с демонтированной рубкой. Вместо них сверху устанавливалась рубка в форме усеченной пирамиды, сваренная из бронелистов толщиной 25–35 мм. Вооружение машины состояло из 76-мм танковой пушки Ф-34, имевшей в варианте для вооружения самоходки индекс С-1. От танкового варианта она отличалась наличием карданной рамки, позволявшей устанавливать орудие непосредственно в лобовом листе корпуса. В этой пушке использовался поворотный механизм от 122-мм гаубицы М-30. В июне 1943 года завод № 92 предложил использовать в установке С-1 поворотный и подъемный механизмы от 76-мм дивизионной пушки ЗИС-3, но было ли это введено на СУ-76И автору неизвестно. Снаружи установка закрывалась довольно массивной литой бронемаской.
Опытный образец СУ-76И во время испытаний на Софринском полигоне. Март 1943 года. Щиток на маске орудия отсутствует, хорошо видна форма литой бронемаски (РГАЭ).
БоекомплектСУ-76И состоял из 98 выстрелов, уложенных в укладки у задней части правого и левого бортов боевого отделения. Экипаж машины состоял из четырех человек — механика-водителя, командира (справа от пушки), наводчика (слева от пушки) и заряжающего (в задней части боевого отделения). Для посадки экипажа имелось два люка слева в крыше над наводчиком и в кормовом листе рубки. Самоходка оснащалась радиостанцией 9-р и
Дата публикации: 28.11.2017